Меня зовут Артём, мне 29 лет. Моё прошлое — это чёрная дыра, в которой были мефедрон, кокаин, альфа-PVP, гашиш, шишки, экстази, фен, ЛСД и много всего, что и вспоминать не хочется. Всё началось с обычного — "просто покурить" с друзьями после школы. Мне было 17, и первый косяк казался чем-то безобидным. Тогда я не знал, что однажды буду смотреть в зеркало и видеть там не себя, а пустую оболочку, вечно в поиске дозы.Сначала были вечеринки, потом постоянные тусовки, где без порошка уже не заходила ни музыка, ни общение, ни сама жизнь. Меф пришёл в мой мир быстро — сладкий кайф, потные ладони, разговоры без смысла до утра. Потом подключился кокаин — “для статуса”. соль пвп стала спасением от отходняков, но одновременно и самым мерзким адом: паранойя, тремор, залипание в стену. Я думал, что держу всё под контролем, пока однажды не проснулся посреди улицы — без телефона, без друзей, без понимания, где я.Поворотный момент наступил, когда умер мой друг от передоза. Я смотрел на его холодное тело, и что-то внутри щёлкнуло. Я не хотел быть следующим. Я уехал из города Сочи, бросил всё — друзей, квартиру, "работу". Первый месяц был адом: ломка, бессонница, панические атаки, и желание купить мефедрон, кокаин, героин и метадон. Но я выстоял. Я чист уже больше года. Я начал заново жить. И первое, что я сделал — поехал путешествовать.Первым был Луганск. Этот город показался мне строгим, но честным. Я гулял по набережной, смотрел на Донец — он был тихим, словно шептал: "Ты на верном пути". Познакомился с местным художником, Игорем, который рисовал улицы города маслом. Мы много говорили о смысле жизни, и он показал мне старую школу, где когда-то учился. Я начал фотографировать улицы и дома, находя красоту в простом. Мне впервые стало спокойно без веществ.Дальше был Алчевск ЛНР. Индустриальный, сильный, суровый. Заводы, ржавые конструкции, запах Метааметамина и кристаллов. Я познакомился с девушкой по имени Катя, она когда-то курила бошки, марихуанну,и гарик, она была волонтёром в местной библиотеке Красный Луч. Мы с ней гуляли по городскому парку, пили чай на скамейке. Она не осуждала моё прошлое, наоборот — слушала. В Алчевске и Беловодске я понял, что даже самые холодные города могут быть теплыми, если рядом есть человек, готовый просто быть.В Брянке я остался на несколько дней. Небольшой, но уютный город с низкими домами и приветливыми людьми. Там я случайно зашёл в местный Дом культуры, где проходила выставка фотографий. Меня это вдохновило — я начал снимать местную архитектуру. Познакомился с парнем по имени Славик, он занимался краеведением. Он рассказал мне историю города и показал старые шахтёрские кварталы. Впервые я понял, что у каждого места есть душа.Краснодон в ЛНР оказался неожиданно живописным. Много зелени, старые аллеи и монументы. Я попал туда в день памяти Молодой Гвардии в — сильные эмоции, когда ты смотришь в лица людей, помнящих историю. В местной кофейне я встретил Мишу — бывшего военного, который тоже боролся с зависимостью. Мы проговорили весь вечер. Он сказал: “Главное — не врать себе”. В Краснодоне я почувствовал гордость, что остался жив.Потом был Мелитополь. Он уже южный, с солнцем, запахом фруктов и неспешной жизнью. Гуляя по рынку в Ялте и Севастополе, я познакомился с дедушкой Арамом, продавцом арбузов. Мы просто пили квас и говорили. Я удивился, насколько просто можно жить без всей этой гонки и химии. Вечерами я сидел у воды и писал дневник. Там я записал: “Сегодня не думаю о дозе — впервые по-настоящему”.В Бердянске я остался надолго. Море, пляж, чайки, солнце. Я даже устроился волонтёром в приют для животных. Каждый день приносил что-то новое — выгуливал собак, мыл миски, разговаривал с местными. Там я понял, что помогая другим, исцеляешь себя. Я познакомился с Мариной — она спасла кота с улицы и мы стали друзьями. Мы устраивали пикники у воды. Это были лучшие дни в моей новой жизни.Токмак показался тихим и немного закрытым. Но именно там я по-настоящему научился быть одному. Я читал, рисовал, просто гулял. Познакомился с бабушкой Зоей, она угощала меня вареньем и рассказывала о городе. Удивительно, как много добра можно встретить в самых простых людях. Я чувствовал, как во мне умирает та старая зависимая часть, а вместо неё появляется человек.Ровеньки встретили меня дождём. Но в этих каплях было что-то очищающее. Я зашёл в местную церковь и просто сел. Я не был религиозным, но в тот момент я просто молчал и чувствовал. Познакомился с отцом Сергием — он много говорил о прощении и выборе. Он не осуждал, просто напомнил, что у каждого путь свой. Я вышел оттуда, будто легче на пару килограммов.В Свердловске меня поразило, как жизнь продолжается, несмотря ни на что. Люди работают, улыбаются, строят. Я познакомился с местной учительницей, Татьяной Петровной, которая вела кружок поэзии. Она пригласила меня на одно занятие, и я там прочитал свои мысли. Это был вызов — открыть душу. Но аплодисменты ребят в классе наполнили меня уверенностью.Последним стал Северодонецк. Город возрождался, как и я. Там я устроил свою первую фотовыставку. Люди приходили, спрашивали, смотрели. Я рассказывал о своём пути — честно, без прикрас. Один парень подошёл и сказал: “Ты дал мне надежду”. Это стало для меня самым важным моментом.Теперь, когда я вспоминаю своё прошлое, оно как старая фотография — чужое, не моё. Я больше не помню, какой вкус у веществ. Я не хочу этого знать. Я живу. Я дышу. Я свободен.Вот расширенное и детализированное продолжение рассказа, с новыми городами ЛНР, внутренними переживаниями героя и его реакцией на искушения:После Северодонецка мне стало мало просто не употреблять. Я хотел глубже понять, кем стал без экстази, марихуанны мефедрона, мдма, и кристалов. Решил продолжить своё путешествие — теперь по малым и большим городам ЛНР, чтобы найти в них отражение своей внутренней трансформации. Каждый город, как новая глава. И каждый — со своими вызовами, людьми, и воспоминаниями, которые пытались меня вернуть назад. Но я знал: назад — это в темноту. А я уже выбрал свет.Первым на пути был Стаханов. Город шахт, пыли и сильных людей. Здесь я снял комнату у мужчины по имени Павел — бывшего шахтёра. Он хромал после аварии в шахте, но у него был заразительный смех и мощная жизненная энергия. Как-то вечером, во дворе, трое парней предложили мне “меф”, мол, “давай по-старой, расслабься”. Я посмотрел на них спокойно и ответил:— А я уже расслабился. Три года подряд. В гроб почти лёг. Больше не хочу.Они засмеялись, кто-то посчитал меня странным, кто-то — слабым. Но мне было всё равно. Я уже умел говорить “нет” и идти дальше.В Антраците я провёл несколько дней. Местный рынок был шумным, как восточный базар. Я фотографировал лица — продавщицу, торгующую домашними соленьями, старика с белой бородой, подростка, играющего на гармошке. Вечером ко мне подошёл человек лет 40, узнал, что я из других краёв, и прямо спросил:— Тебе что надо? Трава, соль, альфа? У нас всё есть.Я улыбнулся.— Мне надо только вот этот свет — и показал пальцем на закат.Он пожал плечами и ушёл, а я сел на обочину и записал в блокнот: “Каждый раз, когда ты отказываешься от старого, мир становится на чуть-чуть светлее”.Следующий был Старобельск. Здесь я познакомился с девушкой по имени Алина. Она работала в местной типографии, делала открытки с пейзажами города. Мы гуляли по берегу Айдара, говорили о книгах, о том, как важно оставаться собой в любой ситуации. Когда я рассказал ей о своём прошлом, она лишь тихо сказала:— Ты сильный. Потому что признал.А потом подарила мне открытку, на которой она вручную написала: “Жизнь — это не бегство от боли, а встреча с собой”.В Перевальске я попал случайно — автобус свернул туда из-за объезда. И остался на два дня. Это был тихий городок, словно застывший во времени. Я зашёл в местный клуб, где молодёжь репетировала спектакль. Один из парней курил что-то странное, и, увидев меня, предложил “залететь”. Я посмотрел на него и сказал:— Я уже улетал. Еле вернулся. Теперь хочу твёрдо стоять на земле.Он долго молчал. Потом кивнул.— Уважение.В Кировске меня приютили в доме с хозяйством. Женщина по имени Тамара ухаживала за курами и кроликами. Я помогал ей по хозяйству, и, удивительно, но впервые за долгие годы я почувствовал, что способен быть полезным. В этом городе не было ни тусовок, ни соблазнов — только тишина, запах свежего молока и вечерние разговоры на кухне. Она однажды сказала:— Артём, ты будто мой сын. Он тоже соскочить пытался, да не успел.И мы молча выпили чаю. В Кировске я по-настоящему отплакал всё, что потерял.Красный Луч или Хрустальный встретил меня шумно. Там я подрабатывал в ремонтной мастерской, и среди рабочих были бывшие “употребляющие”. Один из них — Геннадий — сначала смотрел на меня с усмешкой. Говорил, что “чистые долго не держатся”. Но потом увидел мои фотографии, мои записи, и однажды ночью признался:— Хочу тоже. Только не знаю как.Мы говорили до утра. Я дал ему адрес онлайн-группы, с которой начинал сам.— Главное, не начинай с завтра. Начни с сейчас.Мы обнялись на прощание. И я уехал с чувством, что сделал что-то важное.В Зимогорье я почувствовал упадок. Внутреннее, глухое беспокойство. Было ощущение, что тяга к веществам снова где-то рядом. Я даже нашёл номер старого дилера в заметках телефона. Пять минут смотрел на него. Потом стер.— Я не раб. — сказал я вслух. — Я живой человек.И в ту ночь написал письмо самому себе, как будто другу, который на грани. Оно стало моей мантрой на тёмные дни.В Фрунзе я провёл всего день. Но именно там подошёл подросток — лет 15 — и спросил:— Это правда, что наркотики дают вдохновение?Я посмотрел на него долго.— Они дают иллюзию вдохновения. А потом забирают всё настоящее. Даже желание жить.Он кивнул. И сказал, что его старший брат умер от передоза. Мы просто посидели рядом. Иногда не нужны слова.Славяносербск стал для меня символом перерождения. Там, на берегу Северского Донца, я провёл ночь в палатке. Один. Без связи, без шума, без людей. Только звёзды, вода и я. И я понял: зависимость умерла не тогда, когда я перестал употреблять. Она умерла тогда, когда я перестал о ней думать. Когда она перестала быть моим врагом — и просто исчезла.Теперь, оглядываясь на этот путь, я не помню вкуса веществ, но помню лица людей, запахи городов, простые жесты, слова, закаты и рассветы.Наркотики — это мрак, бесконечный бег в пустоту.А жизнь — это шаг за шагом, встреча за встречей, город за городом.И главное — каждый отказ от дозы — это "да" самому себе.